Пока орудий было немного, пока опыт человека был невелик, для передачи опыта довольно было самых простых жестов.
Но чем сложнее делался труд, тем сложнее делались и жесты. Для каждой вещи нужен был свой жест, и притом такой, который бы точно описывал, изображал эту вещь. Возникает жест-картинка. Человек рисует в воздухе зверя, оружие, дерево.
Вот человек изображает дикобраза. Он не просто рисуег дикобраза, он сам на минуту словно превращается в него. Человек показывает жестами, как дикобраз роет землю и отбрасывает ее лапами в сторону, как он топорщит свои иглы.
Для такого немого рассказа нужна огромная наблюдательность, которая в наше время встречается только у настоящего художника.
Когда вы говорите: «Я пью воду»,— то по вашим словам не поймешь, как вы пьете воду — из стакана, из бутылки или просто из ладони.
Не так говорит человек, еще не разучившийся объясняться руками.
Он подносит к своему рту ладонь, он с жадностью лакает языком невидимую воду. Так и кажется, что вода вкусна, холодна, что она хорошо утоляет жажду.
Мы просто говорим: «ловить», «охотиться». А древний человек своими жестами изображал всю сцену охоты.
Язык жестов был одновременно и беден и богат.
Он был богат тем, что живо, ярко изображал вещи и события. Но в то же время он был и беден.
Жестом можно было показать и левый глаз и правый глаз; но сказать просто «глаз» было гораздо труднее.
Жестами можно было точно обрисовать вещь, но никакими жестами нельзя было выразить отвлеченное понятие.
Были у языка жестов и другие недостатки.
Это был такой язык, на котором невозможно было разговаривать ночью. Ведь в темноте, сколько ни размахивай руками, все равно никто не увидит. Да и при свете солнца не всегда можно было сговориться жестами.
В степи люди объяснялись жестами без труда. Но в лесу, когда охотников разделяла стена деревьев, разговор оказывался совершенно невозможным.
Вот тут-то и приходилось человеку объясняться звуками.
На первых порах язык и глотка плохо слушались человека. Один звук было трудно отличить от другого. Отдельные звуки сливались в рев, крик, визг. Прошло немало времени, прежде чем человек одержал победу над языком и заставил его говорить членораздельно.
Движения языка во рту были самыми незаметными из всех жестов. Но у них было то преимущество, что их можно было слышать.
На языке племени эве не говорят просто: «ходить», а гово-рят:«зо дзе дзе» — ходить уверенной поступью; «зо бохо бо-хо» — ходить, тяжело ступая, как ходят толстые люди; «зобу-ла була» — ходить быстро, опрометью, не разбирая дороги; «зо пиа пиа» — ходить маленькими шажками; «зо гову гову» — ходить, легко прихрамывая, с наклоненной вперед головой
Каждое такое выражение — звуковая картинка, точно изображающая походку во всех мельчайших подробностях. Тут есть просто уверенная походка, и уверенная походка долговязого человека, и уверенная походка человека, который идет, не сгибая ног.
Выражений столько же, сколько разных походок.
Жест-картинка заменился словом-картинкой.
Так человек учился говорить — жестами и словами.
