Для всякой работы нужно уменье. А уменье с неба не падает, его надо от кого-то получить.
Если бы каждый плотник должен был сам изобрести и топор, и пилу, и рубанок да еще сообразить, как работать всеми этими орудиями, на свете не было бы ни одного плотника.
Если бы для изучения географии каждый из нас должен был объехать весь мир, открыть снова Америку, исследовать Африку, взобраться на Эверест, подсчитать все мысы и перешейки, на это не хватило бы человеческой жизни, даже если бы она была в тысячу раз длиннее.
Чем дальше, тем больше и больше приходится людям учиться. Каждое новое поколение получает от предшествующих все больший запас знаний, сведений, открытий.
Лет двести тому назад случалось, что люди делались профессорами в шестнадцать лет. А попробуйте-ка сейчас стать профессором в этом возрасте!
Целых десять лет уходит у нас только на то, чтобы окончить школу-десятилетку. А в будущем люди будут учиться еще дольше. Ведь каждый год приносит новые открытия в каждой науке. Да и число наук все растет. Когда-то была только одна физика, а теперь есть и геофизика и астрофизика. Была одна химия, а теперь есть и геохимия, и биохимия, и агрохимия. Под напором новых знаний науки растут, делятся и множатся, словно живые клетки.
В каменном веке никаких наук, конечно, не было. Опыт человечества только еще начинал собираться, накапливаться. Труд человека не был так сложен, как сейчас. Поэтому на ученье уходило у людей немного времени. И все-таки учиться надо было и тогда.
Чтобы выследить зверя, чтобы разделать шкуру, чтобы построить шалаш, чтобы изготовить каменный нож — для этого нужно было уменье, нужно было мастерство.
А откуда берется уменье?
Человек не рождается мастером, он мастерству учится.
Вот тут-то и видно, как далеко ушел человек от животного.
Животное все свои живые орудия и уменье ими владеть получает по наследству от отца с матерью, как цвет шерсти или форму тела. Свинье не нужно учиться рыть, потому что она так и рождается с рылом. Грызуну нетрудно научиться грызть и резать дерево — ведь резцы сами вырастают у него во рту. Оттого-то у животных нет не только мастерских, но и школ.
Какой-нибудь утенок, выйдя из яйца, сразу же принимается ловить мух и рачков, хотя никто его этому не учил. Птенцы кукушки растут в чужом гнезде без родителей. Но когда наступает осень, они пускаются в путь без старших и отлично находят дорогу в Африку, хотя им никто ее не показывает.
Конечно, и животные кое-какие навыки перенимают у родителей. Но ни о какой школе тут и говорить нельзя.
Другое дело — человек.
Он сам делает свои орудия. Он не рождается с ними. Значит, и уменье ими владеть он получает не по наследству от отца с матерью, а от учителей и старших по работе.
Вероятно, все лентяи были бы очень довольны, если бы люди рождались со знанием грамматических правил и с умением решать арифметические задачи. Тогда люди не нуждались бы в школах. Но это было бы им совсем не так выгодно. Без школ люди не могли бы узнавать ничего нового. Человеческие уменья и навыки так бы и застыли на одном уровне, как уменья и навыки какой-нибудь белки.
К счастью для человечества, люди не рождаются с готовыми навыками. Они учат и учатся, и каждое поколение прибавляет кое-что от себя в общую кладовую человеческого опыта. Опыт все растет и растет. Человечество все дальше отодвигает границы своего незнания.
У нас учатся все дети, которым исполнилось семь лет.
И вся наша страна в целом тоже проходит школу, узнает все больше и больше нового.
Школа-тысячелетка—школа труда — сделала человека т^м, что он есть, дала ему и науку, и технику, и искусство, дала ему всю культуру.
В школу-тысячелетку человек поступил еще в каменном веке. Старые, опытные охотники обучали юношей трудному искусству охоты учили их разбираться в следах, которые зверь оставляет на земле, показывали, как надо подойти к зверю, чтобы его не вспугнуть.
В наше время охота тоже требует уменья. И все-таки теперь легче быть охотником хотя бы потому, что охотникам не приходится самим изготовлять свое оружие. А в каменном веке охотники сами делали свои палицы, ножи, наконечники для рогатин Тут старый мастер многому мог научить молодого.
Для женской работы тоже нужна была выучка. Ведь женщине приходилось быть сразу и домашней хозяйкой, и архитектором, и дровосеком, и портным.
В каждой человеческой орде были старые, знающие мужчины и женщины, которые передавали молодым опыт своей многолетней трудовой жизни.
Но как передать свое уменье, свой опыт другому?
Показать и рассказать.
А для этого нужен язык.
Животному не приходится учить своих детенышей пользоваться живыми орудиями — лапами и зубами. Поэтому животным и не нужно уметь говорить.
А человеку говорить было необходимо.
Язык был нужен и для того, чтобы работать сообща, и для того, чтобы передавать опыт, уменье работать от старших к младшим.
Как же говорил человек каменного века?
