Целые ночи проводит Бэкон в своей башне, на окраине Оксфорда.
Прохожие боязливо поглядывают на ее окна, узкие, как бойницы. Там по ночам вспыхивает красное пламя. А земля вокруг сотрясается иногда от глухих ударов.
Что он изучает в своей башне?
Всю вселенную.
Он хочет проникнуть в глубь вещей и подняться к небу, чтобы узнать, что такое звезды.
На его столе лежат арабские и греческие рукописи, лежат вогнутые и выпуклые зеркала, маленькие стеклянные чечевицы.
Он берет выпуклое стеклышко и рассматривает буквы в книге, то приближая, то удаляя его от глаза.
Очки еще не изобретены, микроскопа нет и в помине.
Но Роджер Бэкон уже знает чудесную силу стекла.
И, взяв гусиное перо, он записывает на пергаменте:
«Если тело, через которое мы смотрим, не плоское, то отнюдь не все равно, выпуклое оно или вогнутое. Можно его сделать таким, чтобы большое показалось нам маленьким, и обратно: маленькое — большим, далекое — близким, скрытое — видимым.
Мы можем даже сделать, чтобы Солнце, Луна и звезды как бы опустились ниже, и еще многое такое, чему несведущие люди отказались бы поверить».
Он уже на пороге невидимого мира.
Еще немного, и перед ним откроется то, чего никогда не видали человеческие глаза.
Но что такое глаз? — спрашивает он себя.
В чем тайна зрения?
Он берет остро отточенный нож и проникает в глубь бычьего глаза. Он всматривается в строение чудесного глазного яблока, в котором отражается мир.
Он берет перо и записывает в своей книге:
«Зрение завершается не в глазах, а в нерве».
Не скоро люди поймут, что такое мозг. Но Бэкон уже знает, что животное видит не только глазом, но и мозгом.
Так глаз исследует глаз И мозг начинает изучать мозг.
Но что такое свет, без которого не было бы и глаза, без которого мир был бы слеп?
Бэкон ставит три свечи перед маленьким отверстием и смотрит, как три луча проходят, не мешая друг другу, через одну точку.
Он зажигает дерево солнечным лучом и изучает путь лучей, отражающихся в зеркале.
Как жонглер, играет он лучами, пытаясь понять, что такое свет, что такое радуга, что такое мираж. Мираж не дьявольское наваждение, думает Бэкон, его можно объяснить разумно, если проследить пути лучей.
Бэкон останавливается у окна и смотрит на звезды, которые мерцают в небе голубым, красным, белым огнем. Его взгляд переходит от созвездия к созвездию, как по знакомым тропинкам.
Он уже знает, как мала Земля по сравнению с вселенной. Он измерил Солнце — оно во много раз больше Земли. Под его пытливым взглядом Млечный Путь рассыпается на множество звезд. Так перед глазами ученого возникает яркая, полная света, семицветная вселенная. И его тоже, как Альберта Великого, называют волшебником, магом. Но он меньше чем кто-либо другой верит в чудеса магии.
Да и какой маг мог бы творить чудеса, которыми полон мир!
Разве не чудо глаз, который видит, ухо, которое слышит, слово, которое само способно творить чудеса?
Он перелистывает страницы своей рукописи. На заглавном листе надпись: «Большое творение».
Да, это большой труд, обнимающий все науки. Если люди захотят взять то, что он так щедро отдает им в своем творении, перед ними откроются великие тайны.
Но есть тайны, которые должны быть скрыты.
Глаза Бэкона останавливаются на анаграмме, в которой таинственными знаками зашифровано одно из его открытий.
Как-то раз, производя свои опыты, он смешал серу, селитру и уголь. Смесь воспламенилась, и страшный удар потряс землю. Не только тигель, но и вся печь разлетелась на куски. Он едва уцелел.
Из глубины вещей он вызвал демона-разрушителя и сам его испугался. Он скрыл свое открытие в анаграмме. Пусть лучше об этом никто не знает.
Но никакие тайные знаки, никакие анаграммы не могут скрыть того, чему пришло время появиться.
Размышляя о своем страшном открытии, Бэкон и не подозревает, что порох уже изобретен на другом конце света — в Китае. С Востока арабы перенесут его в Испанию. И недалек тот час, когда заговорят пушки.
В недрах Малого мира человек нашел сокрушительную силу, которой суждено обратиться против своего хозяина.
