День и ночь, утро и вечер бывают на Земле одновременно.
В то время как на одной стороне земного шара поля и леса прощаются с последними лучами солнца, на другой стороне утренняя заря уже предвещает его появление.
Так было и с культурой.
В то время как свет древней культуры угасал в Италии, в Византии, новая заря занималась уже в Киеве и еще дальше — на востоке, в Аравии...
С древних пор тянулись через Аравию караваны. На горбах верблюдов везли купцы драгоценные камни и пряности из Индии, шелковые ткани из Китая, слоновую кость из жаркой Нубии, которая лежала напротив — за узкой полоской Красного моря.
По дороге караваны останавливались в священном городе Мекке.
Арабские купцы шли поклониться Черному камню. Этот камень, говорили они, упал когда-то с неба. Он был святыней для всех арабских племен. В аравийских пустынях людям указывали путь звезды и камни. И когда звезда упала с неба, ее стали считать божеством.
Со всех сторон стекались в Мекку паломники. Приходили земледельцы из дальних оазисов. Пригоняли своих овец кочевники-бедуины и ставили белые шатры у белых городских стен.
Земледельцы считали жителей пустыни своими врагами И торговцы не любили встречаться с кочевниками где-нибудь среди безлюдных песков. Но в священном городе можно было чувствовать себя в безопасности.
Здесь всегда был праздник, а где праздник — там и ярмарка.
В Мекке никто не возделывал землю и не занимался ремеслом. Это был город торговцев. Здесь можно было и продать товар, и купить, и занять у богатых людей сотню-другую золотых безантов — византийских монет.
На залитых солнцем базарах всегда было шумно и людно; плакали ослы, кричали разносчики. Над толпой, качаясь, проплывали горбы верблюдов.
По узким уличкам струился непрерывный пестрый поток покрывал, тюрбанов, бурнусов между двумя глиняными берегами, двумя стенами домов.
Снаружи эти белые дома без окон казались бедными. Но когда гость открывал маленькую убогую дверцу и по темному коридору проходил во внутренний дворик, он останавливался в изумлении. Вокруг дворика ряд стройных колонн поддерживал легкие арки. Посредине фонтан орошал прохладным дождем мраморные плиты. Во мгле комнат поднимался из курильниц синий дым благовоний. Это был оазис среди раскаленного города, оазис с колоннами вместо пальм и фонтаном вместо колодца.
Богато жили купцы священного города Мекки. И богаче в^еех были те, которые торговали самым дорогим товаром — золотыми монетами.
Отчего же все мрачнее делались эти люди, которые могли считать себя счастливыми? Отчего все труднее было заезжему гостю — купцу — заговорить с хозяином об отсрочке платежа или об уменьшении заемного процента?
Дурные времена наступили для Мекки. У царей Рума — у императоров Византии — было в руках золото, у их соседей — персов были пути на Восток.
Аравия оставалась в стороне. Торговля шла все хуже. Средиземное море все больше пустело. С тех пор как в Италии утвердились северные варвары, поток индийских товаров избрал себе новое русло — через Персию и Византию.
Казалось, наступают последние времена. Ведь сколько раз бывало, что даже самые богатые торговые города становились безлюдными, когда караваны переставали проходить по их площадям и улицам Как поле, оставшееся без воды, город приходил в запустение. Песок заносил мраморные плиты дворцов. И только развалины сохраняли память о древнем богатстве.
Последние времена наступали и для Мекки. Где было найти спасение?
Богатым купцам приходилось еще не так плохо У них было накоплено немало богатств. Они давали деньги в рост своим же разорившимся единоплеменникам — базарным торговцам, земледельцам, кочевникам-бедуинам. Зато должникам было нелегко. Петля долгов затягивалась на их шее. И они всей душой ненавидели своих жестоких заимодавцев, которые давали в долг один безант, а требовали три.
На базарах роптала беднота — носильщики, погонщики, нищие.
Все жарче молились люди у ограды, за которой обитал в своем святилище Черный камень. Но камень молчал. В караван-сараях люди жадно прислушивались к рассказам иноземных купцов. Вместе с товарами приходили и чужие верования. Евреи говорили о Мессии, христиане — о Спасителе.
Среди толпы бродили гадатели и пророки. В их речах смешивались свои и чужие верования. Они грозили карой богатым и знатным, они предвещали возмездие. Среди этих пророков был один, которого звали Магомет. Он проповедовал ислам. И эта новая вера привела к нему многих приверженцев.
Богатые купцы в Мекке были против этого отступника от веры отцов»
В 622 году Магомету пришлось бежать из Мекки в Медину. С этого года магометане начинают свое летосчисление.
После долгой борьбы Магомету удалось одолеть своих противников.
Мекка приняла ислам. И недавние враги — богатые и бедные — двинулись вместе под знаменем ислама завоевывать те самые страны, через которые шел теперь караванный путь на Восток.
Так же как христианство, ислам открывал двери всем, вбирал в себя все. Новая вера говорила о едином боге, но не отвергала и Черного камня. Она провозглашала Магомета прямым преемником и еврейских пророков и Христа. Она обещала бедным блаженство на небе и богатым — все богатства земли.
Она призывала к священной войне, к завоеванию мира.
И завоевание мира началось — на этот раз не с Запада, а с Востока.
Когда арабы оглядывались вокруг, они видели пять великих царств.
На западе властвовал царь Рума, «царь воинов» — римский император.
Рядом с Румом — Византией — простирались владения «царя царей», «царя драгоценностей» — богатая персидская держава.
На севере бродили по степям полчища тюркских всадников, подвластных «царю коней» — тюркскому хагану.
На востоке правил бесчисленным народом «царь людей», «царь искусств и государственного управления» — китайский император.
На юге — в Индии — был «царь слонов», «царь мудрости».
Таким казался мир арабам, когда они смотрели на него из Мекки.
И вот преемники Магомета — халифы — объединяют арабские племена и ведут их завоевывать мир — на восток и па запад, на север и на юг.
Арабы покоряют Персию и отнимают у Византии Египет. Они идут все дальше и дальше, завоевывая одну страну за другой. Они воюют со всеми великими царями — и с Византией, и с Индией, и с турецкими кочевниками, и с китайскими войсками на границах Средней Азии. Они утверждают свою власть в Испании. Все это они успевают сделать за какое-нибудь полстолетие, в конце VII и начале VIII века.
Всюду в покоренных странах арабы строят военные лагери и крепости. Эти лагери становятся городами.
Вслед за воинами идут купцы. Укрепившись на островах Средиземного моря и в Александрии, они наводят страх на византийских корабельщиков.
Арабские караваны появляются на всех дорогах мира. Они везут из Армении и Грузии шелковые и шерстяные ткани, ковры и меха, гонят коней и овец. Они доставляют с берегов Каспийского моря нефть для артиллерии тех времен — для метательных сосудов с горящей жидкостью.
Они идут по Волге в страну хозар и болгар, они добираются до «Куяба» — до Киева — на Днепре. Они везут из «Славии» — Новгородской земли — меха и «русский шелк» — так они называют лен. Их видят на берегах Балтийского моря и еще дальше — на острове Готланд.
Они доходят до Цейлона и Китая в Азии, до Судана в Африке.
Географическая карта будет долго хранить память о путешественниках — арабах.
«Сахара» — арабское слово, оно значит: «степи»; «Судан» значит: «черные», негры; «Ява» — это арабское «Джава».
Шире стал мир, который узнали арабы.
На одном конце этого мира — погребенные под снегом леса «Славии»—Новгородской земли, частоколы деревянных городов, многоверхие терема князей, светловолосые люди, одетые в меховые шубы и шапки.
На другом конце — тропические леса и джунгли, бегемоты, прячущиеся в воду от жары, шалаши из пальмовых листьев, черные туземцы, разукрашенные татуировкой.
На чем только не приходится ездить арабским купцам: в санях по снегу, на горбе верблюда в пустыне, на корабле с высокой кормой по морю, на спине слона в индийских зарослях!
Вместе с людьми странствуют по земле вещи: шелковые ткани, клинки с изречением Магомета на блестящей стали, мешки с перцем, сахаром, гвоздикой.
Серебряная арабская монета «диргем» делается главной монетой мира. Арабские слова входят в русский, немецкий, французский, английский языки.
Караван, амбар, сарай, магазин, тара, адмирал — это слова, привезенные арабскими купцами в Европу вместе с перцем, гвоздикой и имбирем...
Долгие месяцы длится путь перца, пока он не попадает наконец в перечницу на дубовый стол в замке английского лорда или немецкого барона.
Все может достать у себя в родовой вотчине помещик: его кормят, одевают и обувают крепостные. А вот перец в его владениях не растет. Эти пряные зелья, обжигающие горло, растут далеко на Востоке — в неведомых землях.
Зато и приходится платить за них втридорога. А без них и еда не еда: пресным, безвкусным кажется и кабаний бок и лебедь, зажаренный целиком, поданный на огромном блюде.
К тому же лекари говорят, что перец полезен для здоровья.
Как же путешествует перец?
Из Индии он переправляется через море к берегам Аравии. Оттуда его везут на верблюдах паломники, направляющиеся в Мекку. Святое дело — побывать у гроба пророка. Но не грешно подумать и о барыше. Паломники — в то же время торговцы. Мекка стала за эти годы еще богаче, еще многолюднее. Здесь теперь можно увидеть купцов со всех концов света, людей всех цветов кожи.
Из Мекки перец идет на запад — туда, где только узкая полоска воды отделяет Азию от Европы. Там, на берегах Босфора, в Константинополе, индийские товары попадают в руки нового хозяина — императора. Его двор — самый пышный в мире. В византийских храмах иконостасы сверкают золотом, и в драгоценных каменьях отражается свет золотых лампад.
Это не мудрено: император самый богатый купец на свете. На императорских складах хранятся огромные запасы зерна, шелка, вина, оливкового масла, восточных пряностей. И перец занимает тут не последнее место.
Отсюда товары Востока идут дальше — по воде и по суше, по холмам и равнинам — в Марсель и Сен-Дени, на Рейн и во Фландрию.
