Войдя еще раз в пещеру первобытного человека, сядем с ним рядом у очага и поговорим с ним о его верованиях и обычаях.
Пусть он сам скажет, правильны ли наши догадки, верно ли мы поняли рисунки, которые он словно нарочно оставил для нас на стенах пещер, на талисманах из кости и рога.
Но как заставить говорить хозяина пещеры?
Давно ветер развеял золу от очага. Давно истлели кости людей, которые когда-то мастерили здесь у огня орудия из кремня и рога, шили одежду из звериных шкур. Только изредка удается найти в земле желтый, высохший череп.
Как сделать, чтобы череп заговорил?
Когда мы вели раскопки в пещере, мы разыскивали обломки, осколки орудий, чтобы по этим орудиям понять, как человек работал.
А где найти остатки, обломки древней речи?
Их надо искать в языках, которые существуют и сейчас.
Для таких раскопок лопата не нужна: рыться тут приходится не в земле, а в словаре. Каждый словарь, каждый язык хранит в себе драгоценные остатки прошлого. Да так оно и должно быть. Ведь в языке дошел до нас опыт сотен и тысяч поколений.
Кажется, простое это дело — изучать, исследовать язык: сиди за столом и ройся в словаре!
Но на деле выходит не так.
В поисках древних слов исследователи странствуют по земле, взбираются на горы, переплывают океаны. Иной раз у маленького народа, живущего за стенами гор, можно отыскать древнейшие слова, которых не осталось в других языках.
Каждый язык — словно стоянка на пути человечества. Язык охотничьих племен Австралии, Африки, Америки — это стоянки, которые нами давно пройдены. И вот исследователи переплывают океан, для того чтобы где-нибудь в Полинезии разыскать древние понятия и выражения, которые нами забыты.
В поисках слов исследователи забираются и в пустыни юга, и в тундры севера.
У народов Крайнего Севера сохранились в языке слова тех времен, когда еще не было понятия о собственности, когда люди не знали, что значит «мое оружие», «мой дом».
Вот в этих-то языках и надо порыться, чтобы откопать остатки древней речи, как археологи откапывают на стоянках остатки жилищ и орудий.
Конечно, не каждый может быть археологом словаря.
Без подготовки, без знания тут пропадешь. Ведь старые слова не хранятся в языке, как в музее. На протяжении веков слова не один раз менялись. Они переходили из языка в язык, они срастались друг с другом, они меняли свои окончания и приставки. Иной раз от слова оставался только старый корень, как у обгоревшего дерева. Только по корню можно узнать, откуда слово взялось.
В течение тысячелетий менялась не только форма, менялся и смысл слов. Часто случалось, что старое слово получало новое значение.
Так бывает и сейчас. Когда появляется новая вещь, мы не всегда выдумываем для нее новое название. Мы берем из наших запасов старое слово и приклеиваем его к новой вещи, как ярлычок.
Наше перо, которым мы пишем,— это уже не перо птицы. И держит его ручка, которая совсем не рука. Подводная лодка — не лодка, а паровой молот — молот только по действию, но не по виду. У наших стрелков нет больше стрел, они стреляют из винтовок.
Наши рукописи мы нередко переписываем не от руки, а на машинке. И эту машинку мы называем пишущей, хотя она не пишет, а печатает.
Мы взяли старые слова: «перо», «ручка», «молот», «стрелок», «рукопись», и назвали ими новые вещи.
Все это отложилось совсем недавно — в верхнем слое языка. Потому-то мы и нашли без труда прежний смысл всех этих слов.
Но если копать глубже, работа делается труднее. Нужно быть большим знатоком истории языка, чтобы найти потерянный древний смысл слова.
Есть языки, на которых лев называется «большой собакой», а лиса — «маленькой собачкой». Это оттого, что слово «собака» появилось раньше, чем слова «лев» и «лиса».
