Представим себе, что белка захотела бы поменяться квартирой с тушканчиком. Белка живет в лесу, тушканчик — в степи или в пустыне.
Квартира белки помещается высоко на дереве, в дупле или среди сучьев. А тушканчик живет в подвальном помещении, в норе.
Чтобы перебраться на новую квартиру, тушканчику пришлось бы влезть на дерево. А этого он не мог бы сделать, потому что лапы у него совсем непригодны для лазанья по деревьям.
А белка не смогла бы жить под землей. Все повадки и привычки привязывают ее к жизни на дереве.
Достаточно взглянуть на ее хвост и лапы, чтобы сказать, где она живет.
У белки такие лапы, которыми удобно хвататься за сучья, срывать орехи и шишки. А хвост у нее — настоящий парашют. Он поддерживает ее в воздухе, когда она переносится с ветки на ветку. Он выручает ее, когда она совершает акробатические прыжки, спасаясь от преследующей ее куницы.
Совсем другие хвост и лапы у жителя степей — тушканчика. В открытой взорам степи нет ни куста, под которым можно было бы спрятаться, ни деревца, на которое можно было бы взобраться. Чтобы спастись от врага, тут надо убежать, исчезнуть, провалиться сквозь землю. Так и поступает тушканчик. Заметив сову или филина, он уносится от них прыжками и исчезает в норе под землей. Оттого и лапы у него такие. Длинными задними лапами он отталкивается от земли, когда прыгает, а коротенькими передними роет землю. В норе под землей он прячется от врагов. В норе спасается от жары летом и от мороза — зимой.
Ну, а хвост? Хвост у тушканчика — верный помощник лапам. Когда тушканчик, сидя на задних лапах, озирается по сторонам, хвост служит ему подпоркой, вроде третьей ноги. А когда он прыгает, хвост направляет прыжок, как руль. Не будь хвоста, тушканчик шлепнулся бы на землю, перевернувшись в воздухе.
Чтобы поменяться домами, променять лес на степь и дупло на нору, тушканчик и белка должны были бы заодно поменяться хвостами и лапами.
Если бы мы свели знакомство также и с другими жителями лесов и степей, мы увидели бы, что каждый из них привязан к своему месту в мире невидимой цепью, которую не так-то легко разорвать.
Вальдшнеп, например, потому живет в нижнем этаже леса, что его излюбленная еда находится в погребе. Его длинный клюв приспособлен к добыванию из-под земли земляных червей. На дереве вальдшнепу делать нечего. Потому-то вы и не увидите вальдшнепа на верхушке дерева.
А вот трехпалого или большого пестрого дятла редко увидишь на земле. Целые дни вертится дятел вокруг ствола какой-нибудь елки или березы.
Что он выстукивает там, что он ищет на коре или под корой?
Если мы сдерем с елки кору, мы увидим извилистые ходы. Эти ходы прогрыз постоянный жилец и нахлебник елей — еловый короед. Каждый ход кончается колыбелькой, и в этой колыбельке личинка короеда превращается в куколку, а потом в жучка. Жучок приспособился к ели. А дятел приспособился к жучку. У дятла крепкий клюв, которым нетрудно продолбить кору. А язык у него такой длинный и гибкий, что языком этим он достает, вылавливает личинок из их ходов.
Получается цепь: ель — еловый короед — дятел.
Это только одна из цепей, которые привязывают дятла к дереву, к лесу.
На дереве дятел находит себе еду не только короедов, но и других насекомых и их личинок. Зимой он ловко извлекает семена из сосновых шишек, вставив шишку в промежуток между стволом и сучком. В стволе дерева он выдалбливает себе дупло для гнезда Его упругий хвост и когтистые цепкие пальцы приспособлены к лазанью по стволу. Как же после этого дятлу расстаться с деревом?
Выходит, что и дятел и белка не жильцы, а пленники леса.
